Я устала. Очень-очень. Хочется поговорить с каким-нибудь мудрецом. Хотя бы по аське... С кем-нибудь, кто чувствует жизнь лучше, чем все мы вместе взятые. С кем-нибудь взрослым и спокойным. С тем, кто меня не знает, но может помочь.

Жаль, мне Харуки Мураками так и не оставил телефон Бога - иначе я бы обязательно позвонила.

---

Лорелея убивает лампочку. Лампочка убивает Лорелею. Лорелея убивает лампочку, лампочка убивает Лорелею лампочка Лорелею Лорелея лампочку убивает лампочку Лорелея лампочка убивает... Лорелея лампочка Лорелея лампочка Лорелея лампочка лампочка...

Выстрел.

---

В туманных небесах над розово-серым кирпичом нью-йоркского гетто протянуты электрические волны, в ожидании, когда к ним прикоснуться пальцы гитариста - как человек, который все трогает языком больной зуб до тех пор, пока не заденет нерв. Он задевает свой нерв. В туманных небесах над розово-серым кирпичом нью-йоркского гетто одинокий задрипанный голубь убит электрическим током от вспышки молнии, нет, это язык, да нет же, я видел что-то розовое... голубь без перьев. Падает на зазубренную черную крышу.





Хочу обнять тебя и прижать к себе - хочу быть тем, кого ты любил в первый раз, тем, чье качанье закроет тебе глаза и заставит тебя задержать дыхание. Кто заставит тебя мечтать о том, чтобы тебя сбила машина, чтобы открыть свои чувства без робости и смущения. Выразить свою любовь, так чтобы в ней не было даже намеков на желание взаимности. И тогда я скажу тебе, что я тоже тебя люблю. Мы посмеемся над этим признанием, но ты уже по ту сторону жизни, и мысли твои бродят где-то не здесь. Меня оставили здесь, словно глупую книжку, а ты ушел в страну мертвых, твое тело - Нью-Йорк перед ликом солнца. Я тебе завидую. Вот если бы все было наоборот: ты был бы книгой, а я умирал. Но есть смерть до жизни, и есть смерть после жизни, и моя смерть - которая до.







- Все равно он уже ушел.

- Это поколение с его отравленной слюной.

- "Убейте меня, пожалуйста" через всю грудь.

- Опаньки.

- Максимально осуществимая политика оговорок. Виниловая добродетель ферзя-педераста на заказ надлежащим образом. Прости все обиды. Пришли мне денег. Не улыбайся. Зафиксируй время. Проткни пузырек иголкой. Надень наушники. Да. Понижение поля. Подъемный блок-кластер. - Рот уже почти дома со своей любовью. Дженнифер говорит ему, что ее мысли и она сама - как корабли, проплывающие в ночи. А тем временем... еще дальше... в то же самое время, на том же месте, только внутри розового пузырька на воде... глаза наливаются тяжестью... ты сте







Ричард Хелл

---

"Наша жизнь в этой зоне... нам надо работать вместе. Тебе надо знать, что сущность у этой книги - черно-белая. У Рта - черный рот, а у Черепа - белый череп, в этом они изначально согласны друг с другом. Черное и белое пребывают в состоянии взаимной ненависти на пешеходном уровне: они максимально удалены друг от друга. Замкните это расстояние в круг, и они станут бок о бок. Читать книгу - все равно, что рассматривать через увеличительное стекло полутоновую газетную фотографию. Книгу лучше всего не читать, а вспоминать. Хорошую книгу. Открой ее на любой странице и прочитай несколько строк, чтобы освежить в памяти. И тут то же самое. Взгляд на твою рискованную жизнь. Может быть, ты умрешь молодым. Я умру молодым. Суеверие. Память - это то, что связывает точки между собой. Плохой памяти просто не существует"

Р. Хелл

---

"Пора вымыть кости. Снимаешь плоть через голову, и одновременно пейзаж поднимается, словно занавес, открывая роящуюся грязь и трепещущие внутренности всевозможных размеров, цветов и форм. Это такое особое место, где только пустые плавательные бассейны. Сухие листья кажутся крепче обычного. Ты садишься. Чувствуешь, как ветер дует сквозь ребра. Смотришь на небо, как будто только что вышел с улицы в кинотеатр. Все остальное - во тьме. Ты ложишься на землю, головой в грязь, и смотришь, как фарфоровая эпопея наследует землю. Синяя задница неба пускает ветры фарфоровых облаков, и те расходятся рябью с утонченным изяществом балерины или пшеничного поля на переполненном стадионе. Это забавно. Кто бы поверил, что все так здорово подойдет? - повторяет про себя любовник убитой женщины в пароксизмах припадочного веселья, лежа голым в кровати и сжимая в объятиях свою кожу."

Ричард Хелл

---

[здесь мог бы быть скучный депрессивный бред, созданный в моей чайникоподобной голове во время "послепраздничной депрессии" (заметьте, самой сильной за последние годы)]



...но его здесь нет, потому что это было бы неуважением к людям, которые проявили ко мне такое внимание и заботу. Конечно, это год (как и этот день рождения) - самый депрессивный и самый счастливый, самый бурный и самый тоскливый, самый лицемерный, но самый-самый светлый и искренний. Именно искренний. Спасибо моим друзьям - огромное спасибо - за все шарики, открытки, улыбки, подарки и внимательные взгляды. За то, что я вам не сестра и не любимая, а всё-таки вы рядом, за то... за всё.

И пусть многие, кого я считаю друзьями, этот день вообще проигнорировали - это их дело. И пусть на парочке форумов, гле мне чуть ли не каждый второй в своё время клялся в вечной дружбе, не создали даже тему с поздравлениями, пусть в конце вечера мне было очень грустно, а никто из идущих рядом даже не заметил... Это всё настолько неважно.

В конце концов, есть ведь и приятные сюрпризы. Та же смс-ка Квазарчика, с которым я уже года два вообще никак не общалась, поздравление Рейна, да и многое-многое.



А ещё, мне всё-таки пришла в голову мысль, что жизнь - это бесконечная горка, ведущая вниз и выложенная сплошными надеждами и разочарованиями...



А вообще, не слушайте меня... Это всё глупости... Это я не высыпалась давно, и очень устала, и вообще...

И вообще, я хочу поселиться в "Золотом Драконе", с утра до вечера пить чай и болтать с Антоном и Лёшками. И не думать ни о чём печальном и таком жизненном.

---

Чайник

На кухне чайник. Кипит? Кипит.

Да будет утро. Включаю свет.

Побит. У зеркала хмурый вид.

Ожившим вечером мой привет.

Курить. Закуривать и тушить.

А может, бросить? И к черту. Вот

Смотрю на улицу. Ни души,

Собаки стаями – крестный ход.

Глаза стеклянны, бетонна клеть,

И все, что сделал – ручная кладь.

А люди ласточки, чтоб лететь?

А люди заиньки, чтоб скакать?

А люди будто со всех сторон,

Мороз по коже (и даже здесь).

Температура. Возможно, сон

Еще не вышел из тела весь.

Сегодня холодно. Никогда

Еще так не было. На стекло

Кричать. Смотреть, как течет вода….

Я чайник. Чайник. И мне тепло.



(c) vesalii

---

Туманное

Покидаешь подъезд, где темно и который не чистят,

Выходя на измученный осенью старенький двор,

Не найдя никого, ты пинаешь опавшие листья,

Переполненный счастьем, отравленный радостью. Спор

Двух сезонов – уже решено – разрешиться к обеду.

Бабье лето разгонит холодный осенний туман.

Ну а где-то на небе туманность кривой Андромеды,

Дожидается вечера. Тот будет весел и пьян

Этот день, как и тысячи до. Отвратительный план.

Каждой луже по имени. Кто-то зовет это бредом.



В очертаниях луж дорогие знакомые люди.

Выключается свет. Последействием светится бра.

Самый первый трамвай, проезжающий мимо, разбудит.

Утром будет туман. Вот и повод дожить до утра.



(c) vesalii

---

Не друг

Я пришел в твой дом. Я промок насквозь. Это просто дождь.

Ты не ждешь меня. Ты привыкла. Ты… никого не ждешь.

Посмотри, корнями в лицо пророс театральный грим.

Посидим. Покурим. Напьемся чаю и… Повторим.

Ты предашь меня. Я предам тебя. Но не в этом суть.

Я вернулся. Я… не молчи. Рассказывай что-нибудь.

Головой к коленям твоим прижмусь, словно старый пес.

Ты отпустишь пальцы в крепчайший кофе моих волос.

И любое горе сгорит под тяжестью теплых рук.

Я уже не друг. Это просто дождь. Я уже не друг.



(с) vesalii

---

Чёрт... я слишком инфантильная и впечатлительная... ну это же глупо - 10 минут реветь так, как я уже, наверно, несколько лет не плакала, на тему "киску жалко".

А, впрочем, сами почитайте... http://www.realmusic.ru/vesalii/9225/

А если что - позовите, будем вместе утирать слёзки.

П.С. а лучше всё же не читайте... мне теперь сниться же будет этот котёнок...

---

Можете считать весь этот депрессивный бред чистой воды фальсификацией, потому что настроение у меня прекрасное на протяжении всего дня, а сейчас в особенности))))

Как я люблою такой уютный серый мир и свет своих лампочек И белую голубку, которая идёт по карнизу. И жизнь, и то, что зима, наконец, закончилась.

---

Не верь, если я вдруг скажу, что очень несчастлива. Просто вчера я слушала Дельфина, а сегодня – «Обманы Зрения». И правда ведь, не все прокляты словом «счастье».

А ты, бедный, гораздо несчастнее меня – ведь ты никогда не научишься так пронзительно чувствовать. Для тебя серое небо другое, и даже смерть другая. У тебя весны никогда не будет – такой настоящей.

«Это не каприз, просто очень больно». Но ты всё равно не верь мне. Поверишь – не поймёшь. А мне – ещё хуже.



«А когда ходить

Не смогу следами,

Подойди к окну

И открой мне лето»



Не пытайся. И не плачь, и не умирай – тебе это не идёт. Ты не сможешь сделать это красиво, прости. Знаешь, я тоже не смогу.

А за окном падают крохотные снежинки, и воздух по-весеннему бесцветный. И снег, и музыка – это не твоя депрессия. Оставь мне мою прекрасную тоску. Не трогай меня. Улыбнись и забудь, как пьяный бред.

---

Рыжие осколки

ещё одна миниатюрка средней депрессивности

На дворе было 13 марта. Почти две недели в городе N никто не видел солнца. То серые тучи опасно нависали над крышами, то какая-то бесцветная скучная дымка затягивала небо. Ветер дул весенний, но город хитрил: все эти игрушечные люди делали вид, будто ничего не случилось. Они не ждали солнца.

Три дня, не прекращаясь, шёл снег. Было почти по-летнему тепло, но этот странный бумажный снег не таял. А тряпичные куклы считали, что так и надо.

Она шмыгнула носом и стряхнула с рыжих волос крупные хлопья снега.

- Ну, значит, всё? – спокойно спросила она, посмотрев на него снизу вверх. Её взгляд был пристальный и терпкий, как кофе с пряностями. Как это напоминало его собственные пронзительно-чёрные глаза!

- Похоже на то…

Он пытался вылепить из снега морскую звёздочку, но при каждом прикосновении она рассыпалась газетными обрывками.

«Прощай. Никогда не говори «прощай», если расстаёшься навсегда. Не говори, иначе обязательно вернёшься. Всё. Нас слишком много, нас двоих гораздо больше, чем их всех…» - так думала она.

«Какой отвратительный снег! Как всё неправильно. Так смешно. Мой оранжевый близнец, нам с тобой тут слишком тесно» - так думал он.

- Ну, пока… - сказала она, пожав плечами.

- Удачи.

Они развернулись и пошли протаптывать разные тропинки в глубоких сугробах. Они не заметили, что их тела стали легче и прозрачнее, а снег падал всё тяжелее. Её глаза были закрыты чёрными очками. Она не почувствовала, как небо поцеловало её в лоб горой бумажного снега.

У него на голове были огромные наушники. Он не понял, что мир стал слишком белым.





Не заглядывай в зеркало

С целью найти отраженье.

Ты такая, как я, только женщина –

Это не лечат.

Мы такие, как все,

Только спим в нежилых помещеньях,

И привычное утро для нас

Превращается в вечер.



Эта встреча случится,

Ты знаешь, надеешься – скоро.

Пропадаешь, приходишь с рассветом –

Обычно из клуба.

И когда пробираешься в комнату

По коридору,

Ощущаешь мой взгляд

И сжимаешь

От страха ли губы?



Как ты думаешь,

С кем ты вчера познакомилась в чате?

Или веришь, что ночью скребутся

Действительно мыши?

Я – твой пёс, твой отец,

Твоя лампа на старой кровати,

Я – гудок телефонный, я ветер,

Ты знаешь, ты слышишь.

Я весной к твоей коже

В лесу присосавшийся гренуй,

Я целую тебя прямо в рот

Дорогой сигаретой,

Ты же слышала, как

Пробегают вагоны по венам

После чтения хроники

Из криминальной газеты.



Успокойся, любимая,

Выпей томатного сока,

И не плачь очень сильно –

Смиришься и скажешь «спасибо».

Две минуты спасенья –

Как электрическим током,

И дорога до Рая

Под марши бесчисленных хрипов.



Наша встреча случится сегодня –

Событие века.

Это странно, но утром

Ты даже, наверно, проснёшься.

«С Днём Рождения, милая!» -

Кровью по белому снегу.

Испугаешься, вскрикнешь –

И через момент улыбнёшься.





Снег падал двадцать лет подряд и засыпал город до самых крыш. Но куклы попрятались на чердаках и всё твердили – с экранов телевизоров,

со страниц газет, за ужином и в постели – что всё нормально, что так бывает и всё под контролем.

Они ничего не заметили.

А между тем наступила весна. Бумажные сугробы растаяли – но не водой, а чьими-то несбывшимися снами.

Однажды утром он проснулся. Снега больше не было над головой. Небо по-прежнему оставалось серым, но где-то очень высоко слабо тлело рыжее ржавое солнце. Грязные дома – пустые и необжитые на нижних этажах – плакали ему в жилетку. Он знал, что здесь для него слишком много места.

Надеясь найти её, оттаявшую, где-то неподалёку, он сделал несколько шагов по холодному бесцветному песку. В наушниках теперь была тишина.

Ржавое солнце засветило ярче, и в песке блеснуло что-то острое. Он наклонился и осторожно собрал в ладонь осколки маленького зеркальца в бронзовой оправе.

Вот теперь, действительно, всё закончилось.





13 марта, урок алгебры

---

Жёлтые лампочки в серых комнатах

моё видение мира в самые серые дни

Я открываю глаза, и яркий свет царапает сетчатку. Зрачки сужаются в крохотные чёрные точки на пронзительном зелёном море радужной оболочки.

Я, наконец-то, нашла источник света – маленькая, как звёздочка, галогенная лампочка. Возможно, я смогу её разбить. Я очень устала от её чужого равнодушного света, но темнота – это слишком страшно.

Недавно у меня кончился белый порошок – моя ангельская пыль – и мир сократился до размеров крохотной – два на два метра – комнаты.

Странно, в мире моих галлюцинаций, где я жила предыдущие 17 лет, считалось, что героин вызывает физическое привыкание. Это не так. Я уже 15 дней живу без порошка, и мне не больно. Хотя, может оказаться так, что это тело вообще не способно на сильную боль. Но я не могу это проверить. В моей комнате мягкие серые стены, пол и потолок, обитые махровой, как полотенце, тканью. У меня есть подушка, одеяло и плюшевый мишка. Всё. Ничего острого, металлического, несущего хоть какую-нибудь опасность.

В комнате нет ни окон, ни дверей, ни лестниц. Из неё нельзя выбраться и в неё нельзя попасть. Почему-то я знаю, что нахожусь здесь с рождения, что мне 17 лет. Я знаю названия предметов и многое другое, чего никогда не было в моих галлюцинациях. Откуда в моей голове вся эта информация? Не знаю.

Но я чувствую кое-что ещё. Мир – это моя комнатка – и больше ничего. Есть ещё бесчисленное множество других миров – таких же крохотных серых клеток, в каждой из которых сидит её творец – ничтожный человечек, бесконечно одинокий, не чувствующий ни радости, ни боли. И никогда они не увидят друг друга. Есть только серые комнаты без окон, искусственный свет и красочные галлюцинации. Это правда. Увы.

И, кстати, чтобы умереть в этой комнате, мне не нужно оружие. Достаточно просто очень этого захотеть – и через мгновение не будет ни меня, ни серых стен. И, возможно, после такой нелепой смерти мне уже не нужен будет героин. И может быть даже, где-то и когда-то я стану свободной.

Зажмуриваю глаза. По чёрным векам ещё секунду бегают жёлтые пятна последнего света.





13 марта, урок страноведенья

---

Тяжела и неказиста

Жизнь простого журналиста.

а про джедаев и таксстов - это Мара выдумала, вы ей не верьте



обо всём остальном напишу позже, когда жизнь станет полегче и показистее, и когда появится карточка))) мурррррр))) всем удачи, всем весны)))

---

Кто-то режет запястья бритвочкой - не для смерти, для красоты.

А я царапаю чувства музыкой. И не просто музыкой. У меня всё немножко и по-кукольному. И от музыки я не умираю, а только остро-остро, как на кончике иглы, снова тоскую о несбывшемся.

---

Я – мартовская кошка,

Бессонная,

Бездомная,

Уставшая за зиму,

Но всё-таки…



Я – северный ветер,

Заблудившийся

В подтаявшем сугробе.

Мне холодно.

Но всё же…



Я – больная русалка,

Вынырнувшая

Из-подо льда,

Лорелея,

Потерявшая свой голос.

Но…



…но это слово,

Которое я не произнесу,

Его впустили в мои вены

С первой дозой нового солнца.

И всё-таки

Я назову свой диагноз –

У меня на зрачках написано:

«Весна»



9.03.06

---

А я купила себе ужасно стёбную коммунистическо-китайскую сумку в "Золотом Драконе", потому что старая порвалась. Потратила всю февральскую стипендию - вплоть до последней копейки. Теперь или "голодать" до апреля, или трясти родителей.

Но в "Драконе" было весело... Сегодня там были два парня-продавца - они меня просто ранили до глубины души - поболтав с этими чуваками я поняла, что я ещё не самое стёбное существо в городе Энске...

---

Вчерашний день. Удивительный день. Длинно-короткий. Кратенько, пока не забыла. Может быть, здесь будет запись. Хотя вряд ли.

1. великолепное поздравление Оксаны Михайловны

2. смех в поликлинике

3. шоколад в "Терре"

4. одноклассницы

3. "Рок-сити" (Зухт, разговоры о жизни, тоска о несбывшемся, уютная пустота и много сока)

4. Ленка

5. прогулки по центру (снежная гора, огромный стул, католическая церковь, Оперный, мишка в шарфике и берете)

6. гитарист в переходе

7. Берёзовая роща (дверь между мирами. маньяки)

8. пицца (фотки)

9. мост (Меркусс, глючные фоты, ветер-ветер-ветер)

10. вечер (телефонный разговор, подключение колонок, музыка, Ирвин Уэлш)

---

"По-настоящему любишь только то, что любишь в данную секунду.

Тогда принадлежишь избранному безраздельно.

Но лишь на миг -

И это свобода.

Она прекрасна и непостижима, как логика полёта стрижа.

Именно так и должно быть. (с)"



Это было написано на коробке шоколадных конфет. Забавно. Иногда самые обыденные вещи говорят о прекрасном.