Историй всего четыре. У Борхеса это история об укрёплённом городе, о возвращении, о поиске и о самоубийстве бога.
У Фрая: о побеге, о превращении в нечто иное, о появлении двойника и о заигравшемся игроке.
В финале Фрай подводит весьма мудрый итог:
"Борхес прав: историй всего четыре. У каждого — свои "четыре истории". И что бы мы ни читали, мы всегда найдем способ читать очередную версию той истории, которую готовы понять и принять; мы не полезем в карман за аргументами и спекуляциями и не постесняемся притянуть за уши любые доказательства своей правоты. "И сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их — в том или ином виде". Ныне и во веки веков. Аминь, камарадос".
Мои истории такие:
- История об "умирании" - о том, как, из-за чего и по-чьей вине погибает человек. Неважно, духовно или физически, неважно, есть ли эта смерть в тексте или только подразумевается. Неважно, говорится в тексте об одной особи или обо всём человечестве сразу.
- Вторая история, традиционно, связана с первой. История о воскрешении. Причём самое интересное в том, что многие истории -и о гибели, и о воскрешении одновременно - всё зависит от того, что вычитает в тексте каждый читатель.
- История о том, как устроен мир (или его часть). Тут и утопии / антиутопии, и романы-лабиринты, которые через устройство текста воссоздают мир ("Улисс" Джойса, рассказы самого Борхеса, игры постмодернистов), и словари, энциклопедии, учебники и диссертации. Истории о том, что прячется в глубинах человеческого сознания (Фрейд, Фолкнер, Кафка, Голдинг) - это та же история об устройстве мира, потому что именно это сознание мир создаёт.
- Последняя - это история бунта. От экзистенциального бунта до историй о революциях. Любая история о попытке что-то изменить, сломать и построить заново, просто выжить там, где всё тебе враждебно. Сюда хорошо вписывается Хемингуэй, Ремарк, романы Булгакова, Лермонтов.