Они говорят с городами, а не с людьми. У каждого города - своё лицо, свой цвет, своя воля - а люди безлики. Города так же загнаны в ловушки из света: фонари, вывески, фары автомобилей нервно мигают как прожекторы над сценой. Городам тоже страшно - их пытаются обезличить. Дорожные знаки, рекламные банеры, бегущие строки, светофоры однозначно говорят, куда идти и что делать. Они везде одинаковые. Но города ещё держатся, не исчезают, не сливаются в один.
Человеку сложнее. Его расспрашивают журналисты - но они говорят сами с собой (или друг с другом?) и не слышат ответов. Они выдают безумное количество строк, радиозвуков, стреляют вспышками фотоаппаратов - трудно не потеряться за этими словами, ещё труднее не позволить словам заменить себя.
Каждый по-разному пытается держаться на плаву. Том Йорк не отвечает на вопросы - он говорит то, что хочет сказать - и, похоже, сам не знает, к кому обращается. Джонни Гринвуд вообще старается не разговаривать с журналистами, прячется за своими шикарными волосами или натягивает на глаза капюшон. Колин Гринвуд пытается найти с ними общий язык, принимает на себя эти безумные разговоры с людьми, с которыми должно быть так легко.
Но с каждой минутой они ускользают от нас, растворяются, прячутся за текстами и прожекторами. И никто этого не замечает, все счастливы. Они задают свои одинаковые вопросы, делают одинаковыми ответы и выдают в эфир - а эфир догонит везде: поймает и в гримёрке, и в небе, и в гостинице.
Возможно, это и есть лучший выход: журналисты делают свою работу, музыканты - свою. И в эти моменты они наконец-то перед нами: по-детски увлечённо ковыряют пульт или синтезатор, выдают какие-то странные звуки, пока что понятные только им - разговаривают с кем-то внутри себя (и этот кто-то явно им отвечает). Но в следующем кадре их опять нет.
Режиссёр (Grant Gee) здорово передал это ощущение: it's not real, I'm not here. Radiohead играют на сцене: вроде бы вот они живые, настоящие, истерично-искренние - но половину времени нам показывают пустую гримёрку, в которой слышны звуки концерта - или этот концерт мы видим через маленький телеэкран над потолком. И они снова где-то там, не с нами.
А самое пугающее ощущение - это разорванность, невозможность собрать себя, расползающееся сознание. Одна картинка просвечивает сквозь другую - а голос звучит вообще из другого времени и места, и на этом всём время от времени мелькают газетные строки - о чём-то ещё, не имеющем отношения ни к одной из картинок.
Это страшно - и страшнее всего, что на самом деле все мы время от времени живём с такими разорванным сознанием, и считаем это нормальным, и притворяемся цельными и гармоничными. "...и вы станете лицемером, лгуном, вы будете стараться никому не показывать свои проблемы... все так делают - это значит быть взрослым. А потом у вас появятся дети... и всё" - говорит Том Йорк кому-то из журналистов. Потом извиняется. Журналистка нервно хихикает и извиняется в ответ.
В конце фильма они записывают новую песню на студии. И несколько раз мы подолгу смотрим на звукарский пульт и пустой бокс с одиноко стоящим микрофоном. Том поёт. Кадр построен так, как будто с места звукаря снимают поющего музыканта. Но там пусто - а создаётся ощущение, что мы уже просто не можем его видеть, и никто не видит, и сам он себя не видит - и превращается в пустоту, оставляет только голос.
Впечатление после фильма абсолютно безнадёжное: пустота, несвобода, усталость, скука.
p.s. Можно было бы совсем вешаться, если бы с момента съёмок не прошло уже 12 лет - а за это время Radiohead, кажется, смогли выбраться из этого вязкого состояния тоски и безысходности. Они просто перестали играть по правилам, делали всё наоборот - и всегда выигрывали. Альбом Kid A ещё до официального релиза попал на Napster - а группа не напрягалась, и в итоге продала какое-то безумное количество дисков и заработала кучу денег. Позднее они сами выложили свой последний альбом In rainbows в сеть и предложили слушателям платить за скачивание столько, сколько они считают нужным - говорят, что заработали больше, чем на всех предыдущих альбомах вместе взятых.