Милые братишки!
Скучаю безумно. Глотаю горячий чай из Китая (которым ещё не умела (да и не было надобности) греться после наших с вами прогулок на каток и купания в сугробах. Слушаю музыку (совсем уже другую, но какая, скажите, разница?!), смотрю на закат и не верю, что «Кофемолка» теперь стала совсем другим символом, и «Аврора» крутит свои наивные ужастики уже не для нас.
Знаете, я всё ещё не верю, что братишек больше нет. Я смотрю на фотографии и почти слышу, как через секунду прозвенит телефон, и кто-нибудь из вас скажет, что очень скучает и ждёт, когда я вернусь. А потом вы будете наперегонки писать мне смс-ки, и в конце беседы окажется, что вы сидите в одной комнате, и вам очень весело. Только я не вернусь. Потому что я не в Москве, и не на вокзале в Абакане, и даже не на лавочке под кипарисом в «Артеке». Я дома, и вы дома. В километре, может быть, меньше. Но братишек больше нет.
И правда, звенит телефон. Друзья – из Москвы, из Томска, из Новосибирска (но не из дома). Друзья и подруги, родные души и приятели – но не братья.
Знаете, братишки, вам, уверена, легче. Я привязалась к вашим улыбкам корабельной верёвкой: один конец на стволе дерева около Монумента Славы, второй – удавкой вокруг моей шеи. Я убежала от того воспоминания дальше вас обоих – верёвка тянется, но не рвётся. Она очень сильно давит, кружится голова, больно, душно. А верёвка не рвётся. Вы свободны, мои родные, а я привязана.
Простите такие глупости. Я бежала рывками, а вы смотрели вслед. Не осталось следов и некуда вернуться.
У меня всё хорошо, милые. Я желаю вам счастья и надеюсь на скорую встречу.
Люблю, целую, ваша Алёнка.
Знаете, я всё ещё не верю, что братишек больше нет. Я смотрю на фотографии и почти слышу, как через секунду прозвенит телефон, и кто-нибудь из вас скажет, что очень скучает и ждёт, когда я вернусь. А потом вы будете наперегонки писать мне смс-ки, и в конце беседы окажется, что вы сидите в одной комнате, и вам очень весело. Только я не вернусь. Потому что я не в Москве, и не на вокзале в Абакане, и даже не на лавочке под кипарисом в «Артеке». Я дома, и вы дома. В километре, может быть, меньше. Но братишек больше нет.
И правда, звенит телефон. Друзья – из Москвы, из Томска, из Новосибирска (но не из дома). Друзья и подруги, родные души и приятели – но не братья.
Знаете, братишки, вам, уверена, легче. Я привязалась к вашим улыбкам корабельной верёвкой: один конец на стволе дерева около Монумента Славы, второй – удавкой вокруг моей шеи. Я убежала от того воспоминания дальше вас обоих – верёвка тянется, но не рвётся. Она очень сильно давит, кружится голова, больно, душно. А верёвка не рвётся. Вы свободны, мои родные, а я привязана.
Простите такие глупости. Я бежала рывками, а вы смотрели вслед. Не осталось следов и некуда вернуться.
У меня всё хорошо, милые. Я желаю вам счастья и надеюсь на скорую встречу.
Люблю, целую, ваша Алёнка.
А раз нас уже двое-хотящих,значит, это осуществиться!